Предательски дрогнул мой голос,
Прости меня, что поклялась.
Моя жизнь опять раскололась,
Разбилась в тысячный раз.
Но я склею ее - это было,
Когда грянул над нами набат,
Били люди, и люди выли,
Они знали – слова не горят!
Нас сжигали, мы подобно соломе,
Нас топили, точно щенят.
О нас помни все, кроме
Тех, кто умел воскрешать.
Мы горели, подумай! Горели!
На кострах за святую Любовь.
Мы не плакали, что ты, мы пели,
Для того чтоб сжигали нас вновь.
Я не помню, за что полыхала,
Вроде не тех повела, но туда…
Но я женщина, за что пострадала,
Хоть такая же я, как судьба!
Бруно жгли и жгли Аввакума,
Всех сжигали за право и ересь.
Разве смерть – это разумно?
Ведь наука, как ландыш.… И вереск.
Извини, уходи, хватит боли,
Ты же чувствуешь гарь от костра.
Но как жаль – мы не встретимся боле.
Эта жизнь последней была